пятница, 10 апреля 2009
читать дальшеОна сказала: «Он уже уснул»,
задёрнув полог над кроваткой сына,
и верхний свет неловко погасила,
и, съёжившись, халат упал на стул.
Мы с ней не говорили про любовь.
Она шептала что-то, чуть картавя,
звук «р», как виноградину, катая
за белою оградою зубов.
«А знаешь: я ведь плюнула давно
на жизнь свою. И вдруг так огорошить!
Мужчина в юбке. Ломовая лошадь.
И вдруг - я снова женщина. Смешно?»
Быть благодарным - это мой был долг.
Ища защиты в беззащитном теле,
зарылся я, зафлаженный, как волк,
в доверчивый сугроб её постели.
Но, как волчонок загнанный, одна:
Она в слезах мне щёки обшептала,
и то, что благодарна мне она,
меня стыдом студёным обжигало.
Мне б окружить её блокадой рифм,
теряться, то бледнея, то краснея,
но женщина! меня! благодарит!
за то, что я! мужчина! нежен с нею!
Как получиться в мире так могло?
Забыв про смысл её первопричинный,
мы женщину сместили. Мы её
унизили до равенства с мужчиной.
Какой занятный общества этап,
коварно подготовленный веками:
мужчины стали чем-то вроде баб,
а женщины - почти что мужиками.
О, господи, как сгиб её плеча
мне вмялся в пальцы голодно и голо
и как глаза неведомого пола
преображались в женские, крича!
Потом их сумрак полузаволок.
Они мерцали тихими свечами...
Как мало надо женщине, - мой бог! -
чтобы её за женщину считали.
©Евгений Евтушенко, 1968 